Запрет на любовь. Любовь. Приключения. Эротика - Кора Бек

Я всегда поражался ее способности заниматься несколькими делами одновременно. В отличие от основательной, слегка заторможенной Розы, Сабина никогда ни над чем долго не задумывалась: быстро говорила, быстро решала и делала дела, даже ходить, как все люди она не умела, а стремительно и легко неслась своей летящей походкой.

Высокая, тоненькая, она выглядела гораздо моложе своих лет, так что незнакомые люди, обращаясь к ней, обычно называли ее «девочка». Нередко Сабину принимали за начинающую манекенщицу, поскольку, обладая замечательным вкусом, она всегда смотрелась потрясающе эффектно.

Ее стройные, длинные ноги сводили с ума многих мужчин, а звеневший колокольчиком смех, и добрый характер располагали к ней женщин. Сабина отлично умела показать свои достоинства и скрыть свои недостатки. Не позволяя себе страдать из-за чересчур узких плеч и впалой груди, она обычно носила блузки свободной формы, заправляя их в коротенькие юбки или неширокие брюки. В прохладную погоду набрасывала длинный жакет, приталенный, с фигурным вырезом, стремясь выдерживать свой костюм в едином стиле. Она обожала покупать, шить, менять наряды. Это было своего рода хобби.

Косметикой Сабина пользовалась очень умело. Ее короткие жесткие черные волосы хорошо сочетались с яркой помадой, которую она накладывала на свои немного выпуклые крупные губы. Черные глаза, аккуратно подведенные карандашом, казались еще выразительнее, а не сходивший с щек естественный румянец придавал ее округлому личику свежесть и бодрость. Вся ее внешность выражала беззаботность натуры и упоение жизнью.

Однако отнюдь не всякий человек был способен долго выдерживать ее общество. Будучи ярко выраженным холериком, Сабина могла утомить кого угодно, безоглядно выплескивая наружу бурю своих эмоций, ощущений, переживаний. Для мало – мальски разбирающегося в психологии людей человека не составило бы труда, захоти он, в короткий срок завоевать ее доверие.

Ни в чем не зная удержу, в любви она отдавала себя всю, без остатка. Один известный афоризм гласит, что влюбленная женщина всегда стремится стать тем, кем ее хочет видеть возлюбленный. Сабина была тому ярким подтверждением.

Абсолютно ничего не смыслившая в технике, стала читать специальную литературу, потому что Гога, страстный автолюбитель, мог часами говорить на эту тему. Никогда не интересовавшаяся спортом, после знакомства с ним, она начала регулярно смотреть и даже посещать футбольные матчи, без которых Гога не представлял себе жизни. Ее недавние наклонности едва ли не полностью отражали вкусы любимого, так что Роза, подтрунивая над подругой, порой, прежде чем налить ей чай, спрашивала: А чай Георгий предпочитает с молоком или без?

Но сейчас Георгий стал воспоминанием вчерашнего дня, поскольку, изведенная его непостоянством Сабина, не так давно отказалась выдавать ему кредит доверия и, видимо, на сей раз разрыв был окончательным.

***

Впрочем, глядя на Сабину, нельзя было сказать, что она сильно переживает. Весь вечер она веселилась и напропалую кокетничала со «Сверкающим парнем», и даже пообещала ему свидание в самое ближайшее время. Хорошее настроение ее не покидало, и сейчас Сабина забавлялась тем, что скармливала всеядного Марсика шоколадом, за что он в знак признательности, мурлыча, облизывал ей руки.

Роза, вдруг посерьезнев и выпрямившись в кресле, неожиданно повернулась к Сабине:

– Как ты думаешь, Лора возобновит когда-нибудь свои отношения с Эриком?

– Что это ты о нем вспомнила? – удивилась та.

– Да вчера случайно встретила его на улице, и он так расспрашивал меня о ней и Тимке, что было видно, как сильно он по ним скучает.

– Мало ли кто по ней не вздыхает? – скептически заметила Сабина.

Но Роза покачала головой:

– Зря ты так говоришь! Эрик питает к Лауре очень серьезные чувства, и нельзя этого не ценить.

– Тоже верно, – тут же дипломатично согласилась Сабина, – но только вряд ли что у них получится. Лорка-то наша – однолюбка, и слишком порядочная для того, чтобы с двумя мужиками сразу любовь крутить.

– Эрик уже однажды сильно обжегся, – продолжала вслух размышлять Роза, – и просто так не стал бы Лауре предлагать замужество. Любит он ее.

– Так ведь сердцу не прикажешь, – хихикнула Сабина.

– Из Эрика вышел бы прекрасный отец и семьянин, – словно не слыша ее, убежденно сказала Роза.

– А у Тимки и так есть отец, – недоуменно пожала плечами Сабина. – Правда, не знаю, какой из него выйдет семьянин? Но все же одна кровь…

– А ты не допускаешь мысли, что он мог завести другую, пока скитался по чужим краям? – неожиданно произнесла Роза.

– Ну, как же? – недоверчиво хмыкнула Сабина, но вдруг пытливо всмотрелась в подругу и настороженно спросила:

– Ты что этим хочешь сказать?

– Абсолютно ничего, – смутилась Роза. – Просто подумала, мало ли что на белом свете не случается? – и переменила тему разговора.

***

Может показаться странным, однако, я не испытывал никаких теплых, а уж тем более родственных чувств, к человеку, который назывался моим отцом. Я был просто вынужден считаться с его существованием. Размышляя о нем и маме, я порой думал, что знаю его в чем-то лучше, чем она, женщина слабая и безоглядно влюбленная. И это знание было не в его пользу.

Если моя мать основной смысл жизни видела в том, чтобы любить и быть любимой, то ее возлюбленный превыше всего ценил свою свободу, независимость от всех и вся. Бесшабашный авантюрист, он воспринимал жизнь, как увлекательную игру, в которой ему часто везло. Не утруждая себя заботами ни о ком и ни о чем, он жил одним днем, имел множество знакомых, был изрядно избалован женским вниманием, и работал по вдохновению, предпочитая так называемые легкие, и весьма рискованные заработки. Азартность являлась одной из основных черт его характера.

Он вел такой странный, даже беспорядочный образ жизни, что для мамы оставался загадкой источник его высокой эрудиции и незаурядного интеллекта. Одинаково свободно и своеобразно Руслан Арапов мог рассуждать о литературе, искусстве, политике, праве. Впечатляюще легко ориентировался в любой местности. Лес был для него другом и, не имея спичек, он мог разжечь костер. Еще он мастерски играл в карты, что составляло один из источников его доходов, неплохо пел, аккомпанируя себе на гитаре и был, что называется, рубаха – парень.

Мама никогда не ревновала его к другим женщинам, хотя и предполагала, что непостоянный, как ветер, он мог, поддавшись минутному увлечению, завязать с кем-нибудь легкий флирт. Она просто любила Руслана и принимала его таким, какой он есть. Обладая, как и все истинно любящие женщины тонким чутьем, она понимала, что те глубоко – интимные, духовные отношения, которые сложились между ними, больше не могут у него повториться с кем-то иным, а это для нее являлось главным в их любви.

Руслану это было хорошо известно, как впрочем, неизменная готовность терпеливой всепрощающей Лауры понять и правильно объяснить себе любой его поступок. Я не винил его за это, ведь, как известно, эгоцентризму мужчин – этаких баловней судьбы, нет предела, и поощрять его своей покорностью и терпеливым ожиданием – значит, собственноручно ставить на себе крест.

А иногда по ночам, когда все в доме затихало, мама вынимала из сумочки записную книжку, где между страницами была заложена маленькая фотография, с которой на нее смотрело открытое мужественное лицо с широкими густыми бровями, крупными, как будто обветренными губами, и умным, проницательным взглядом черных глаз, на дне которых затаился мерцающий огонек какой-то веселой отчаянности и готовности к риску. Гордо развернутые плечи подчеркивали мощный торс, переходивший в тонкую талию с узкими бедрами и необыкновенно сильными, тренированными ногами.

Обладая безупречной фигурой, Руслан отличался небольшой особенностью: в юные годы он имел глупость волочиться за одной смазливой горянкой, рассерженные братья которой, заподозрив его в покушении на честь сестры, однажды ночью подкараулили Руслана на пустынной улочке и так измолотили, что он потом полгода провалялся на больничной койке, а перебитые колени навсегда изменили его походку. Он стал ходить на чуть согнутых ногах. По мнению мамы, это отнюдь не портило его, скорее придавало некоторую изюминку внешности. Самого же Руслана мало заботил его внешний облик, и одежду он себе выбирал, исходя из ее удобства и практичности, предпочитая немнущиеся ткани и свободный силуэт.

Подолгу, до боли в глазах, всматривалась мама в дорогой ее сердцу образ, нашептывая нежные слова, и осторожно, чтоб не измять, целуя фото. Часто, терзаемая воспоминаниями, она плакала, бесшумно глотая слезы, и горестно покачивая головой.

Изображенному на фотографии мужчине не понять было этой, по-женски безысходной тоски, и он продолжал смотреть на маму все тем же чистым, ясным взором – спокойный, сильный, уверенный в себе и бесконечно далекий от нее.